УЧАСТНИК №200 Россия. Смоленская область. Город Ярцево. Автор: Надежда Данюшина
ВЫЗЫВАЮ ОГОНЬ НА СЕБЯ!..
Герою России Олегу Пивоварову
Под Херсоном сегодня спрессовано
время щитом,
И по швам стылый воздух трещит и пылает
под натиском «Градов».
В автоматном стволе каждый сам для себя
оставляет последний патрон,
Потому что иначе нельзя, и в виски время
долбит: так надо, так надо.
И вчерашних мальчишек уже не пугает
стальная броня:
«Леопарды» и «Абрамсы» в грудь им
стволы упирают.
И когда пуля снова, и снова из тысяч
в боях догоняет меня —
Кожей чувствую: свора Россию
мою загоняет.
В белой глади февральских, завьюженных
снегом, полей,
По пристрелянным целям работает
русская рота.
И стоят, будто глыбой единою слившись
под шквалом огней,
Наши мотострелки, вжившись в стылый,
металл минометов.
Отстрелялись. В ответ огрызнулась чужая
арта.
За лесной полосой замаячила вражья пехота.
— Отступаем, ребята. Их больше.
Горят небеса.
И сжимает кольцо волчья стая,
кровавую чуя охоту.
Окружили. Зашли прямо в тыл БТРы и лязгают
танки броней.
— Рота, к бою. Встаем круговой обороной.
Но ползут и ползут мрачной тучей,
как черной стеной,
Под нацистскими стягами, клацая,
вражьи колонны.
— Легион… Нас сотрут. Отойти. Окопаться.
И ждать.
Выполнять! Я последним живую мишень
замыкаю.
А вокруг средь снегов под ногами горячие
гильзы хрустят,
И метель белой пеной не вьюжит,
а будто вскипает.
И несется над полем Херсонщины
— Будем стоять!
Метров сто и готовы схлестнуться ножи
в рукопашной.
Связь нечеткая:
— Первый. Прием. Бейте «Градами». Будем равнять.
Вызываю огонь на себя!.. За Россию!
Теперь умереть нам не страшно.
И ракеты, разверзнув небесную стылую
твердь.
Полетели в поля, часто штопая сонную
землю.
И, казалось, что адовы пасти стремились
успеть
Поглотить все, что дышит в глубокой,
бездонной Вселенной.
Я упал. Снег обжег мне лицо. Значит, жив.
Я дышал, жадно землю стараясь согреть
напоследок.
Я ее обнимал и ладонями мерзлые
камни крошил.
А она мне шептала:
— Терпи. Нам бы только дожить до рассвета.
Все затихло… Повсюду кровавая жижа
и грязь…
Я рукой шевельнул. Тишиной все
вокруг зазвенело.
И я понял, что смерть от меня
в сантиметрах прошлась,
И найти среди топких херсонских снегов
не сумела.
И откуда-то сзади чуть слышное:
— Будем стоять!
— Командир…
Не поверил. Но рота жива. Без потерь.
И готовится к бою.
…И я землю готов был тогда на глазах
у ребят целовать,
Ведь она нас в аду сберегла и от смерти
закрыла собою.
11 марта, 2024
ДНЕВНИК КОМАНДИРА
Героям России —
Дамиру Исламову, Дамиру Гилемханову
и Ивану Цевуну
Второе марта. Украина. Золотое.
Рубеж замкнуло в пепле и огне.
Их полчища, а нас всего лишь трое,
Но с преимуществом большим: мы на броне.
Многострадальный город изрешечен.
Местами, будто стерт с лица земли.
Лишь остовы домов мелькают бесконечно,
Как призраки, в чернеющей пыли.
Шестое. Блокпосты за поворотом.
И, что ни двор, то вражеский расчет.
Мы наступаем. Метим по высотам.
Со скрипом, но ползем, ползем вперед.
И сжат весь мир в единую задачу:
Ровняем фронт. Тесним врага за край.
Здесь каждый метр очень много значит.
И каждый шаг — ступенька прямо в рай.
Мы тот укреп заметили не сразу.
Опорник был замешан в грязный снег.
Дамир мне крикнул:
— Ждут нас здесь, заразы!
Громада плит пусть ляжет им на склеп.
Я принял:
— Бронебойным. С разворота!
И будто в свору на ходу влетел наш танк.
Влупили в лоб мы этому расчету,
Прикрыв собою справа ближний фланг.
В ответ по нам работали и рвали.
Но, видно, места не было в раю.
Мы в сотый раз из праха восставали,
За эту беспощадную войну.
И снова шли, стянув стальные цепи,
В полях ища сердцам своим приют.
И каждый раз за вдох всего до смерти,
Сильнее жизнь вдыхали на краю.
Седьмое. Штурманули за зеленкой,
С наскока разнесли нацистский дот.
Спешили. Гнали. Нам летел вдогонку
На быстрых крыльях мартовский восход.
Прорвались в поле, радуясь победе:
За нами правда, рота и страна!..
… А там: пять танков в дрогнувшем рассвете
И наш один. На линии огня.
И началось:
— Короткая. На тридцать!
Уходим влево. Цельсь! Огонь! Заряд!
Я с прадедом когда-то бил там фрицев
И умирал с ним много лет назад.
— Один дымит. Еще на десять влево!
По сетке семь. У ближнего бугра.
Есть! И второй встречается с Бандерой!
Горит в обнимку с Рейхом немчура.
…Земля рвалась, срывая с кожей дерны.
Был горизонт натянут, как струна.
А мы стояли, как в сорок четвертом.
Как будто за спиной уже Москва.
— Назад! И в сторону. Пока дымится башня.
Ор три. На угол сорок. Черный куст.
Огонь!..
И третий вспыхнул факелом бумажным
Под злобный скрежет гусениц и хруст.
— Еще назад! Заходим с разворота.
Есть пять секунд: он морду повернет.
Три, две, одна… Давай!
И запылал четвертый,
Собою закоптив весь горизонт.
Мы были черными и липкими от пота,
Хрипели от удушья и борьбы.
Харкали копотью и кровью в тех высотах,
Сердца порвав о черные кресты.
Но крикнул я:
— Давай чуть ближе с тыла!
Проскочим. За завесой нас не взять.
…Но зазвенело небо и поплыло,
Наверно, от свинца устав дрожать.
Тот пятый танк… Мы все же не успели…
Он нашу сталь прошил почти насквозь.
И мы втроем в нем заживо горели
За то, чтоб вам гореть не довелось.
…Рассвет осел в обугленные дали
И март молчал, не тронув теплых струн.
Но слышалось:
— Живи. Чтоб дети знали:
Здесь был Исламов, Галимханов и Цевун.
16 октября, 2024
ОН НА КОЛЕНЯХ ШЁЛ ВПЕРЁД
Андрею Аксанову,
награжденному орденом «Мужества»
Цветущий май грозой не в силах землю напоить.
Она проснулась, но теплом не напиталась.
— Я дотяну! Я видел сон. Я знаю, буду жить.
Мне до ребят — рукой подать всего осталось.
На спину лег. И распахнулась синева,
Как будто небо молча приняло в объятья.
— Врешь! Не возьмешь. Чеченских две. Не первая война.
Я дотяну. Мне смерть всего на малость обогнать бы.
Кровавый обнажая след,
Над лесом сонно плыл рассвет.
Андрей упорно полз вперед и не сдавался.
В лесах донецких средь болот
Искал родной российский взвод,
Который в землю угледарскую врастал,
точней, вгрызался.
Ему с разведкой не впервой
Быть в пекле на передовой -.
Еще с Кавказской счет открыт шальным запалам.
И этой ночью он в замес
Рванул смертям наперерез
Но… не успел. И очередью по ногам его
с той стороны достало.
Их было семеро и вот
Серега крикнул:
— Всем в обход!
— Где тот обход? Нацисты обложили нас стеной.
И погружаясь в эту тьму,
Где счет шел: десять к одному,
Решили все:
— Серега, рви! И на себя запрашивай огонь.
Война вставляла в свой формат.
Андрей сжал крепче автомат.
И, стиснув зубы, на колени встал, как мог.
И за ребят, и за страну!
Крошил он яростно ту тьму.
Почти что час.
Пока стоять, наверно, мог.
Пошла арта и он упал.
И не стонал, и не дышал,
Пока война вбивала в грязь тепло весны.
Он лишь считал, как сердца стук
Все заглушал собой вокруг
И где-то в горле, застревая, затихал
и замирал на полпути.
Искрило небо и рвалось.
И смерть сквозь жизнь прошла насквозь,
Все семь кругов из преисподней снизошли.
Последний вдох, но… пронесло.
Как в песне: «Всем смертям назло…»
И замолчало эхо, затаившись
в выжженной дали.
Он зубы сжал, но снова встал.
Крылами ангел подгонял.
И на коленях вел вперед по пепелищам.
Андрей дополз. И был храним.
Сквозь смерти хрип тогда. К своим.
С одним патроном. По ручьям.
И по кострищам.
…Все дальше плыло, как в кино
Мешки с песком во все окно.
Военный врач. Наркоз. И шанс: один из тысяч.
Но жизнь тогда взяла свое.
Не потому, что повезло,
А просто, стоя на крылах,
хотелось выжить.
2 октября, 2024
ГЕРОЮ РОССИИ АЛЕКСАНДРУ ЕФИМОВУ
Осели серые сугробы. Молчат.
Смешался дым в долинах с грязным пеплом.
Все стихло. Быстрые синицы не пищат,
На крыльях разнося молву о смерти.
Молчат дворы. Над Малой Роганью весна
Повисла трауром над радостью проталин.
Остался здесь Ефимов навсегда
В гнетущей грусти дремлющих развалин…
Он был в разведке — первый ас.
Ловила смерть его не раз.
Ловила. Только он не поддавался.
Вчера проник в глубокий тыл.
Из окруженья выходил.
Он свою группу выводил, и… не прорвался.
Нацисты их теснили вглубь
Ефимов в дом успел нырнуть
И дверь в подвал плечом подпер, своих спасая.
— Ложись! Граната. — Над селом
Как будто небо сотрясло.
— Все живы.
Командира посекла волна взрывная.
Ефимов был открыт и смел
Он жизни всем спасти хотел:
— Уйдете полем за селом, к утру прорветесь.
Он отправлял своих бойцов
Сквозь тени мартовских снегов:
— Вперед! Пошли! Я остаюсь. Мы не в расчете.
Он вскинул автоматный ствол.
Сквозь камуфляж сочилась кровь.
И крест достал, поцеловал.
Он верил в чудо.
— Уйдем все вместе, командир.
— Я все сказал. Я все решил.
Смогу — я даже на коленях выберусь отсюда.
Рывком метнулась группа в ночь:
Им здесь никто не мог помочь.
И трассера вослед метали злые искры.
Один из раненых бойцов,
Перемахнув через забор,
Заметил, как в подвал зашли нацисты.
Ефимов ждал их. Истекал.
Гранату из плаща достал.
Давно носил ее с собой на крайний случай.
И, запустив всю свору внутрь,
Чеку рванул…
А где-то утро
Вставало, солнцем серебря ручьи и кручи.
8 января, 2024
ЕСЛИ СМОГУ — НА КОЛЕНЯХ ВЫБЕРУСЬ…
Герою России Александру Ефимову
Если смогу — на коленях выберусь.
Если успею — сраженье выиграю.
Если сейчас, то и землю вынесу
Даже из ада, что стал невидимым.
Сердце свое если надо – вытащу.
Душу свою не отдам в заклание.
Все офицерская форма выдержит.
Смерть не страшна, тяжело бесславие.
Если попросит Россия метину,
Не сомневаясь, шагну в бессмертие.
Буду любить ее — до бесконечности
Даже из логова черной смерти я.
Только пусть те, кто за мною, чувствуют:
Даже оттуда, с окраин вечности
Я со страной, потому что русские:
Богу – душа, ну а долг – Отечеству.
1 января, 2024
ЖИВОМУ ЩИТУ — МАКСИМУ ПЕСКОВОМУ
Герою России Максиму Песковому
(Лучшему другу Александра Ефимова.
Они погибли с разницей в неделю)
— Ты слышишь, Саня? Я знаю, слышишь.
Уже неделя, а как болит…
Ты в том подвале спасал мальчишек
Они все вышли, а ты погиб.
И будто воздух стал сразу гуще.
Перехватило. В глазах темно.
А помнишь, Саня? Учебка. Случай:
К старлею мяч наш влетел в окно.
…Нет. Я сейчас не могу, не имею, не должен
Раскисать. Мое сердце для всех,
как броня,
Ведь в разведке вдвойне нужно быть
осторожным,
Потому что твой щит — это чья-то спина.
Вдоль Попасной под мартовским скованным
небом
Взвод идет, будто тени скользят,
не дыша,
Девять желтых щеглов друг за другом
по талому следу.
И задача одна. И одна на всех, будто, душа.
— Коля, в оба смотри. Здесь азовцы
под маскою мирных.
В их домах располаги. Стрелять без приказа
не сметь.
Но откуда-то с крыши уже огрызается
ствол агрессивно.
— Стой! Засада. Ложись! Засекли.
Нам уйти не успеть.
Взвод залег. Запах прелой травы
режет ноздри.
Пули землю, как мягкое масло, кромсают
вокруг.
— Замереть. Не дышать…
Подпускаем их ближе. До кромки
дорожной…
Взвод, огонь! Коля, справа, бери этих псов
в полукруг.
Все утихло. Отходим. Приказ: без потерь
и трехсотых.
…На пределе, но каждый готов хоть до Бога
к рывку.
Сердце бьется в висках, но на этой
безумной охоте
Жмутся все к командиру, как стая в ночи
к вожаку.
Вдруг за спинами лязгнуло что-то
о вмерзшие камни.
Стиснул март, будто волк разъяренный,
стальные клыки.
Командир оглянулся.
— Граната! Ложись!
…Смерть сыграла на равных.
Он собою снаряд за секунду до взрыва накрыл.
Март журчал. И звенела капель в перелесках.
И уже отходила от мерзлого плена земля.
Группа вышла. Почти без потерь. И единственным «двести»
Командир оставался щитом прикрывать ледяные поля.
— Ну, здравствуй… Саня! Сейчас, как в детстве
Ты шел за мною, наверно, вброд.
А помнишь, фотка? На ней мы вместе
Так и остались встречать восход.
Придут, наверно, года иные
И кто-то скажет: «Им выпал срок».
Но мы остались верны России
Стоять на страже ее высот.
14 февраля, 2024
КАКОЕ КРАСИВОЕ НЕБО!
Герою России Александру Антонову
— Мама, какое красивое небо!
Видишь, кудрявое стадо барашек?
Будто бы город, в котором я не был,
Скрыт в белом сумраке многоэтажек.
Вырасту — я поднимусь непременно,
Руки, как крылья, раскину в полете,
И с высоты бесконечной Вселенной
Звезды тебе привезу в самолете.
Ейск. Авиация. Летная школа.
Сборы. И первые крылья, как руки,
И за бортом голубые просторы
Сердца восторгом поют в перестуке.
Ближе и ближе заветные цели.
Аэродромы встречают машины.
И на погонах уже заблестели
Первые звезды с заветной вершины.
Сирия. Голод. Военные грузы
Летчики-асы над городом пыльным
Беженцы. Ночи без сна. Перегрузы.
В черное небо спешат эскадрильи.
Множатся звезды в инструкторских списках.
Крепко сжимает штурвал подполковник.
— Небо красиво! Бездонно и близко.
Я на земле не познал бы такого!
…Грозные тучи гремят над Донбассом:
В факельных шествиях адские пляски.
Вагнер. Артемовск. И русские асы
Рвут облака, будто вату, на части.
Жгут «музыканты» в Клещеевке свору,
Чтоб отдохнула земля от разрывов.
— Батя, за правым от нас косогором
Нацики прут на броне на прорывы.
Быстро мелькнули сигнальные цепи.
Взлетке взмахнул он крылом на прощанье.
— Курс на противника… Вспышка… Ракета…
Крылья горят, горизонт освещая.
Черти ликуют внизу в преисподней,
Шаг ускоряет цепная армада.
Но обожженные крылья в полете
Мчатся на танков стальную громаду.
— Как же красиво вечернее небо!
В позднем эфире звучит, будто клятвой,
И за дымящим, обугленным следом
Четко:
— Встречайте, сученыши, папу!
29 января, 2024
ЗА ДВА ЧАСА ДО РАССВЕТА
За два часа до рассвета еще была
тишина.
В хрустальных каплях росы дрожало
теплое утро.
Еще все были равны в своих
победных чинах:
И генерал, и солдат считали
мира минуты.
Еще в предутренний сон клонила
тонкая трель.
Стекал пьянивший июнь в душистый
мед сеновалов.
Но где-то черные тучи смыкали
грязную тень.
Без объявленья войны «Люфтваффе»
шли к переправам.
Три тридцать. Взорван Кронштадт. И заперт
минами флот.
Уже пылают Слоним, Севастополь и Киев,
и Брест, и Житомир.
Уже всего ничего… Полчаса.
И забрезжит кровавый восход,
В одном строю уравняв и живых,
и погибших героев.
Погранзаставы: «В ружье!».
Арта мешает с землей,
Горячим пеплом обдав заалевшее
теплое небо.
Еще над Родиной сон
растекается тонкой зарей,
А миллионам уже предначертана
страшная небыль.
4 марта, 2024
ВОЙНА
Над Родиной моей сейчас — война.
Под Курском полыхает. Лихолетье.
И снова кровью Курская дуга
Пропитана, как в страшном сорок третьем.
И снова танки, хруст костей и вой,
И Молох в ярости сильней скрипит зубами.
И снова землю держим мы с тобой,
Толкая от Сибири сапогами.
И вновь дымят в пшенице БМП,
И вязнут «Мардеры» в обугленных болотах.
А пульс стучит: не тот, не та, не те,
Ища своих на смертных эшафотах.
И время будто стянуто струной:
Опять «SS» на касках и запалах.
Я не была убита той войной,
Но в сорок третьем точно умирала.
С Шаландиным, Бутенко и Шпетным,
И в тысячах, снесенных той лавиной.
Под Прохоровкой в травах луговых,
Застыв навечно в плаче журавлином.
Теперь я здесь. Другие времена.
И строй другой. Иду за Мордвичевым.
Над Родиной моей сейчас – война.
И значит, в Курске свидимся мы снова.
28 августа, 2024
ЗДЕСЬ СТОНЕТ ВСЁ
Здесь стонет все: и камни, и броня.
Здесь смерть стекает на сухой песок
огнем кровавым.
И жаждут псы ее голодные — меня
На растерзание трезубцам многоглавым.
Здесь каждый метр истоптан и истерт
Моей подошвой «неуставных»
жестких берцев.
И с каждой пулей, принятой в висок,
Лишь громче и сильней мое — России –
бьется сердце.
Здесь в гадком привкусе продуманной
войны
К нацистской плесени мой счет давно
особый.
Идут вперед мои бесстрашные сыны,
На равных с павшими вставая из окопов.
Через ковыль и пыль проторенной
тропой,
Мне в грудь дождем свинцовым бьют
за каждым поворотом.
Здесь стонет все…
Но смерть презрев, я не отсрочу бой.
И буду биться не на жизнь
на мерзких, страшных, смертных эшафотах.
9 июля, 2022
БЕГИТЕ, А Я ОСТАЮСЬ
Бегите, а я остаюсь.
Средь вспаханных смертью полей.
Средь жгучих березовых слез
В бескрайних российских прохладах.
Бегите… А я растворюсь
В пронзительном плаче детей
Над теплой российской землей
В кровавом бреду канонады.
Бегите. А я не отдам
Пшеничного солнца рассвет
И трелей разбуженных птах
В ветвях перезревшей смородины.
Я здесь проросла навсегда
В вишневый пленяющий цвет
И в жизнь, что на всех рубежах
Сплетается с милою Родиной.
22 октября, 2022
МОЯ ВОЙНА
Мне кажется, я не живу, я рву себя
на части.
И от бессилья во сто крат мне тяжелее
тишина
Я далеко. В Москве. Но где-то там,
за сотни миль сейчас в Донбассе
Идет война. Моя неравноценная война.
Я в каждой сводке, в брифингах
и в списках
Я в кратких репликах в строю
с «Русской весной»
В слезах, в разрывах мин и в пулях,
что проходят к сердцу близко.
Идет война. Моя война. Я принимаю бой.
Я в Мариуполе, в Рубежном
и в Славянске.
По мне из «Градов» бьют, стирая каждый день
с лица земли.
Да. Я средь тех, кто под руинами и в пламени
приходов христианских.
Стою на выжженной земле. Мой каждый день в крови.
В крови. И в боли. И в броне на пыльных
трассах.
И над Аллеей Ангелов я в стоне матерей
Я — вся Россия!
И сейчас я в каждом сердце там,
в Донбассе.
И не имею права проиграть свою войну
за жизнь и счастье внуков и детей!
13 июня, 2022
Я ЕЁ НИКОМУ НЕ ОТДАМ
Там, где чернеет рассвет,
И дороги еще не сошлись —
Слышен глас воронья.
В отблесках факельных шествий
Над тенью трезубцев
Мелькает звериный оскал.
Там, где все живы еще,
Где средь тысяч погибших
Меня еще нет,
Аист в туманных просторах
Над хаоса бездной
Крыла распластал.
Плавно парил
Над безбрежным молчаньем могил,
Серыми лентами
Взрытых снарядами троп.
Видел, как в траурной скорби
Донбасс хоронил
Тех, кто не стал прогибаться
Под жесткий нацистский сапог.
Там меня нет.
Но я сердцем в едином строю.
Раны болят, кровоточат от пуль и свинца.
Там, где глумясь, истязают
Россию мою,
Даже в руинах я буду стоять до конца!
Лужами крови
Плененных российских солдат
Я растекусь
По украинским долам, степям
Там, где Россию
Пытаются вновь растерзать
Даже погибнув уже, я ее никому не отдам.
19 апреля, 2022
КОГДА Я ВЕРНУСЬ
Саперу-разведчику Закарье Алиеву,
три недели в одиночку
оборонявшему опорник
Когда я вернусь с этой грязной, кровавой
войны —
Пройдусь по росе у подножия горного
склона.
И мать улыбнется, не тронув моей
тишины,
Пока буду жадно вдыхать ранний сумрак
у тихого дома.
Когда я вернусь…
Припаду к своему роднику,
И струи его разойдутся по жилам
прохладой.
И, будто из сердца, свинцовый задел
Извлеку
Под шелест дождя потускневшего
мятного сада.
Открою глаза. Этот бой среди скученных
тел
Давно затянулся. И чиркает бритвой
по грани.
Мне б крылья на час. Пару взмахов –
и я б долетел.
Колени твои обнял, стертыми в пепел,
руками.
У ног твоих лег, будто верный, измученный
пес.
Ты, Родина, снишься мне в алых, гранатовых
весях.
Но выжжен закат. И твой лик прошивает
насквозь
Сыновнее сердце в расстрельных горящих
завесах.
20 декабря, 2024